Глава Минприроды России Сергей Донской накануне Восточного экономического форума дал эксклюзивное интервью МИА «Россия сегодня

С.Донской рассказал о разработке месторождений в Арктике, о том, что добывающие компании в России смогут адаптироваться к работе в условиях санкций, а также о возможном рассмотрении законопроекта о доступе иностранцев к российским недрам. Глава министерства природных ресурсов РФ Сергей Донской в преддверии Восточного экономического форума рассказал в интервью РИА Новости о разработке месторождений в Арктике, о том, что добывающие компании в России смогут адаптироваться к работе в условиях санкций, а также о возможном рассмотрении законопроекта о доступе иностранцев к российским недрам. — Сергей Ефимович, во Владивостоке с 3 по 5 сентября пройдет Восточный экономический форум (ВЭФ). В каких мероприятиях форума Минприроды России и вы лично примете участие? Какую программу подготовило министерство? — Программа Восточного экономического форума очень насыщенная, интересная. Мы участвуем и в деловой программе, и в тематических выставках, и еще в организации благотворительного аукциона. В первый день — сессия по недропользованию. Мы представим опыт работы инвесторов, в том числе иностранных, в этой сфере. Естественно, мы хотим предложить новые проекты для инвесторов, получить от них обратную связь. Это поможет выработать в сегодняшней сложной экономической ситуации условия, правила, по которым инвесторам все-таки было бы комфортно работать в России. Это вообще одна из ключевых задач, которые мы перед собой ставим в ходе работы на ВЭФ. Мы подведем итоги зимнего сплошного учета амурского тигра, озвучим окончательные данные по численности популяций. Кроме того, проведем дискуссию с представителями крупного бизнеса об их проектах в сфере сохранения биоразнообразия, о том, как вовлекать компании в эту деятельность на системной основе. — Какие компании принимают участие? — Это практически весь крупный бизнес в разных сегментах — от недропользователей до авиакомпаний. Будет «Роснефть», «Сахалин Энерджи», ВЭБ, ВТБ, Росатом, «Русал» и «Норникель», «Трансаэро». В общем, это такой первый системный разговор с бизнесом о том, как сделать природоохранные проекты эффективными и выгодными. То есть мы хотим, чтобы компании инвестировали не только в охрану отдельных флаговых видов, но и в сохранение экосистем в целом, в развитие заповедников и нацпарков. — А из международных организаций кто-нибудь заявился? — Да, будут коллеги из Японии, Южной Кореи, Китая, будут международные природоохранные организации. — А Памела Андерсон приедет? — Если бы организаторы форума делали подборку самых часто задаваемых вопросов, этот был бы первым в списке. Госпожа Андерсон долго просила о встрече. Она приедет, будет участвовать в деловой программе, в благотворительном экоаукционе, предложила, кстати, два лота от себя лично. — Что это, если не секрет? — Увидите. Один из них — спасательный круг — символизирует спасение диких животных. Из своей коллекции я отдал на аукцион фотокартину с кадром из фильма «Территория» по одноименному роману Олега Куваева. Мы поддерживали этот проект с самого начала
54e1
. На фото — автографы создателей фильма и исполнителей главных ролей — актеров Константина Лавроненко и Егора Бероева. — Сергей Ефимович, вы сказали, что будете обсуждать инвестиционный климат. Ваше ведомство внесло в правительство законопроект, согласно которому иностранная компания гарантированно сможет получить в разработку месторождение в России, если она его открыла. — Речь идет о том, что этот законопроект позволяет правительству до проведения основных работ по освоению месторождения дать гарантии недропользователю, что у него нет рисков в отношении получения лицензии, если он открыл месторождение. — Учитывая непростую экономическую ситуацию в мире и введение санкций против России, может ли быть ограничен список стран, которые смогут получить такую лицензию? — Те страны, которые вводят санкции, уже ввели ограничения для своих инвесторов. Если мы будем дополнительно вводить что-то еще, то это лишние палки в колеса. Мы хотим, чтобы локомотив двигался и набирал обороты. Те инвесторы, которые работали в России, продолжают работать даже несмотря на то, что правительства их стран пытаются вводить для них кучу всяких ограничений. Сегодня мы должны создавать такие условия, чтобы инвестиции продолжались, увеличивались и компании могли работать. Надеемся, что осенью законопроект будет рассмотрен в правительстве РФ. — Ранее вы говорили, что Минприроды России может рассмотреть ужесточение требований по работе иностранных компаний в России при продлении санкций. — Я говорил, что мы рассмотрим возможность ужесточения требований к иностранным компаниям. Понятно, что если меняется ситуация на рынке или же страны начинают выстраивать недружественную политику, в ряде случаев мы должны реагировать. Однако в данном случае лучше инвестиционный климат не ухудшать. — Но США ухудшили инвестиционный климат, расширив санкции на Южно-Киринское месторождение «Газпрома». — «Газпром» продолжает работать дальше. Самое главное, что у «Газпрома», я хорошо это знаю, есть серьезные планы по импортозамещению. Да, в ряде случаев компании придется поднапрячься, но проект будет реализован. — Одна из тем, которая будет обсуждаться на ВЭФ на площадках с участием Минприроды, — привлечение инвестиций в добывающую отрасль, в том числе и в геологоразведку. По итогам первого полугодия 2015 года как изменились объемы инвестиций в геологоразведку в России? Каков ваш прогноз по объемам ГРР в 2015 году? В начале года вы прогнозировали снижение инвестиций на 15% по году. — В начале 2015 года уже существовала тенденция по снижению цен на углеводороды. Кроме того, на возможность привлекать нашими компаниями инвестиции за рубежом влияют санкции. Все эти ограничения на тот момент уже давали основание говорить, что снижение на 15% возможно. На сегодняшний день мы пока ожидаем 10-процентное снижение инвестиций в геологоразведку. По итогам прошедшего полугодия нефтегазодобывающие компании профинансировали геологоразведку в России на 143 миллиарда рублей. На первом месте «Газпром» — 82 миллиарда рублей, на втором «Роснефть» — 20 миллиардов рублей, на третьем ЛУКОЙЛ — 18 миллиардов рублей, далее идет «Сургутнефтегаз» и другие компании. Это предварительные цифры, но в целом инвестиции в геологоразведку несколько меньше, чем в прошлом году. Хотя необходимо учитывать, что по итогам прошлого года мы достигли максимума инвестиций в геологоразведку за последние несколько лет — 340 миллиардов рублей за год. — Меняется ли в связи с экономической ситуацией ваш прогноз по приросту запасов углеводородов в РФ по итогам 2015 года? Ранее вы прогнозировали прирост запасов нефти в 550 миллионов тонн, газа — в 715 миллиардов кубометров. — На сегодняшний день мы ожидаем объем приростов запасов чуть ниже уровня прошлого года. Исходя из текущих объемов геологоразведки, мы планируем, что уровень запасов будет сопоставим с объемами добычи. Некоторое снижение инвестиций в геологоразведку в целом не должно повлечь кардинального снижения объемов воспроизводимых запасов. — Минэкономразвития РФ в своих прогнозах исходит из того, что санкции продлятся до конца 2018 года. Как вы считаете, сможет ли экономика РФ в целом и добывающая отрасль в частности полностью адаптироваться к этим условиям? — Я думаю, сможет. Во-первых, компании уже выстраивают свои стратегии с учетом этих ограничений, идет переориентация на те проекты, где санкции будут иметь наименьшее влияние. Во-вторых, мы видим, что компании активно работают в сфере импортозамещения: ищут способ, каким образом заместить ту или иную технику, ищут аналоги на рынке. В том числе ищут альтернативные источники финансирования. — Вслед за падением цен на нефть наблюдается серьезное снижение цен на другие ресурсы — золото, алмазы, уголь, металлы. Санкции также касаются компаний, добывающих твердые полезные ископаемые. Смогут ли они адаптироваться к новым условиям? — Нужно разделять крупные и небольшие добывающие компании. Те, кто реализуют крупные проекты, на мой взгляд, в меньшей степени пострадают от санкций. Что касается небольших производителей, здесь у нас есть очень хороший набор инструментов поддержки. Как пример — выдача лицензий на разработку месторождений по так называемому заявительному принципу. В прошлом году мы приняли документы, по которым компании могут получать лицензии на те участки недр, где нет подтвержденных запасов, нет спроса со стороны других недропользователей: эти участки не стоят в каких-либо перечнях, на них не ведется геологоразведка со стороны государства. После того, как будет открыто месторождение, компания может получить лицензию на разведку и добычу. По таким лицензиям спрос растет: например, в 2014 году за весь год было выдано 285 подобных лицензий по заявительному принципу, а в 2015 году за полгода — более 300. Люди готовы рисковать даже в сложных экономических условиях, потому что понимают, что это хороший инвестиционный актив. Когда людям дают возможность работать, они готовы это делать даже в условиях санкций. — Возможно ли введение таких заявительных лицензий для нефтегазовых компаний? — Пока мы только рассматриваем такую возможность. Заявительный принцип — это способ мотивировать геологов, недропользователей к риску на самой начальной стадии изучения недр. Мы могли бы попробовать применить этот принцип на тех территориях, где изученность углеводородов очень низкая, там, куда крупные компании пока не готовы идти по разным причинам — из-за отсутствия инфраструктуры, а также желания сконцентрироваться на других территориях, где они уже стратегически себя позиционируют. Однако мы пока не пытаемся ускорить эту тему, потому что хотели бы сначала отработать и получить достаточный опыт по заявительному принципу по твердым полезным ископаемым. — Ранее сообщалось, что Минприроды предлагало временно приостановить выдачу лицензий на разработку шельфовых месторождений до тех пор, пока не будет решен вопрос о доступе частных компаний к шельфу. Идет ли рассмотрение этого предложения? — Предложение рассматривалось, но мы продолжаем выдавать лицензии в рамках действующего законодательства. Пока окончательного решения не принято, мы продолжаем работать в прежнем режиме. Сегодня закон предполагает бесконкурсную выдачу лицензий на разработку месторождений на шельфе. — «Роснефть» и «Газпром» вскоре получат новые лицензии на разработку четырех месторождений на шельфе? — Да, сейчас документы находятся в правительстве РФ. — «Роснефть» обратилась в суд с иском к Роснедрам о признании недействительным конкурса на право получения лицензии на освоение Восточно-Таймырского участка. Будет ли Минприроды дополнительно анализировать итоги конкурса и сам ход его проведения Роснедрами? — У нас есть поручения от президента РФ и председателя правительства РФ до 11 сентября проанализировать ход конкурса, который проводили Роснедра. С учетом заинтересованности всех сторон я поручил представить тщательный анализ всех материалов конкурса с учетом цифр и данных, которые были поданы компаниями в Роснедра при проведении этого конкурса. — Сергей Ефимович, в последнее время в РФ участились случаи нефтеразливов. Устраняются последствия крупных аварий в Нефтеюганске, на Московском НПЗ. В то же время штрафы, которые выплачивают компании за ущерб окружающей среде, как правило, незначительны. Когда может быть ужесточена ответственность нефтегазовых компаний за ущерб окружающей среде? Могут ли быть увеличены штрафы? — Действительно, на сегодняшний день разливы нефти продолжают оставаться одной из наиболее рисковых точек. Чтобы решить эту проблему, необходимо добиться обеспечения информационной прозрачности, поскольку компании не всегда представляют данные о произошедших разливах. К примеру, компании дают ежегодную оценку по количеству разливов в 5 тысяч случаев, Росприроднадзор фиксирует 10 тысяч разливов, а общественные организации — 25 тысяч. По закону за непредставление или несвоевременное представление информации о нефтеразливах компании, юридические лица должны заплатить штраф от 3 до 5 тысяч рублей. Такие суммы штрафов достаточно низкие, они не побуждают нарушителя представлять информацию. Поэтому Минприроды России подготовило изменения в административный кодекс по повышению административных штрафов компаний. Повышение достаточно существенное — минимальный предел штрафа теперь будет на уровне 50 тысяч рублей, максимальный размер — до 500 тысяч рублей. Кроме того, необходимо мотивировать компании к инвестициям в обновление своей инфраструктуры, в первую очередь трубопроводов и тех объектов, которые связаны с транспортировкой углеводородов. Около 50% случаев разливов происходят из-за аварии на нефтепроводе, это связано с изношенностью инфраструктуры. По нашим оценкам, инвестиции, которые потребуются для обновления подобной инфраструктуры по всей стране, составляют более триллиона рублей. Для обновления инфраструктуры потребуется несколько лет, но это нужно делать как можно быстрее. — Ранее вы говорили, что Росприроднадзор проведет переоценку ущерба от крупного нефтеразлива под Нефтеюганском, который произошел в июне. Известна ли окончательная сумма ущерба? Будет ли он взыскиваться с компании через суд? — Комиссия еще продолжает вести оценку, но, по предварительным данным, ущерб составил несколько десятков миллионов рублей, больше 20 миллионов. Итоговая цифра будет озвучена в середине сентября. Ущерб будет взыскан с компании через суд. — Сергей Ефимович, если можно, от геологии — к метеорологии. Как проходит исследование подледного озера Восток в Антарктиде? — Три года назад мы первыми в мире осуществили проникновение в подледниковое антарктическое озеро Восток. Тогда в леднике толщиной 3769 метров была пробурена самая глубокая из всех ледяных скважин, когда-либо сделанных на Земле. Сейчас мы овладели технологией управления подъемом уровня воды в скважине и можем регулировать этот процесс. Теперь планируется создавать в конце каждого антарктического сезона «ледяные пробки», которые с началом нового сезона будут разбуриваться для изучения водной толщи реликтового озера. В этом году подледниковое антарктическое озеро снова пробурили, добрались до воды, взяли пробу для исследований. Исследования ведутся как в России, так и во французском Гренобле, где вторая группа специалистов параллельно изучает воду во избежание претензий к российским результатам исследований. — Не помешает ли финансовый кризис дальнейшему исследованию Антарктики и озера Восток? — В последнее время у нас есть проблемы с финансированием. На днях в Минфине России прошли все необходимые переговоры, и я надеюсь, что на озеро Восток и нашу станцию на Антарктиде ресурсы найдутся и исследования там не будут остановлены. — Как будет развиваться российский научный центр на Шпицбергене? — Когда я посещал центр весной, то убедился, что он в хорошем состоянии, там был сделан ремонт, завезено оборудование, работают специалисты. Конечно, нужно увеличивать количество специалистов и объемы исследований, а это зависит от финансирования. Сегодня можно сказать, что пока финансирование нашего научного центра на Шпицбергене на следующий год запланировано. Если все будет в порядке, то в 2016 году там будет проводится весь спектр метеорологических исследований и арктической зоны, которая прилегает к Шпицбергену. — Возвращаются ли метеорологи в Арктику? Увеличит ли возвращение точность прогнозов погоды? — Метеорологи и не покидали Арктику. Они продолжали работать на пунктах государственной наблюдательной сети и прогностических центрах. В Арктике работают 70 основных станций, почти 60% из них являются труднодоступными. Безусловно, количество станций должно увеличиваться. Такие работы мы ведем и с частными компаниям — «Роснефтью», «Газпромом», военные тоже участвуют в этом процессе. К советскому уровню числа станций мы еще не приблизились, но стремимся — делаем их автоматическими, размещаем на буровых платформах. Совместно с Гидрометом продолжаем вести работу по подготовке проекта модернизации наблюдательной сети в Арктике. Кроме того, мы планируем нарастить российское научное присутствие в Арктике: к 2031 году при оптимальном сценарии планируется проводить до 100 комплексных экспедиций ежегодно, будет введено девять новых научных судов, общий бюджет — 93 миллиардов рублей. Плюс хотим реализовать проект самодвижущейся ледостойкой платформы. — В декабре в Париже пройдет климатическая конференция по определению нового климатического соглашения на период после 2020 года. Ранее вы заявили, что Россия готова к 2030 году снизить уровень выбросов парниковых газов на 25-30% от показателей 1990 года. Принято ли уже решение о том, кто возглавит российскую делегацию в Париже и каким Россия хочет видеть будущее соглашение? — Пока решение о главе делегации не принято, но в моих планах посещение данной конференции вместе со специалистами Росгидромета. Российская Федерация является ключевым участником переговорного процесса по климату. Мы считаем, что необходимо включить в соглашение правила отчетности, мониторинга и верификации действий стран по сокращению выбросов парниковых газов. Соглашение с конкретными обязательствами должно действовать для всех стран. Мы свои обязательства озвучили и будем их планомерно отстаивать, при этом наше условие — максимально возможный учет поглощающей способности наших лесов. Мы направили коллегам предложение о проведении в Париже презентационного мероприятия по вкладу российских лесов в поглощение выбросов парникового газа. Решение по российскому предложению пока не принято, но мы активно осуществляем подготовку к мероприятию. — Сегодня в Байкальском регионе сложилась достаточно тревожная экологическая обстановка: уровень Байкала падает, вокруг озера горят леса. Эти две чрезвычайные ситуации связаны между собой, так как низкий уровень Байкала и, следовательно, понижение грунтовых вод приводят к высыханию лесной подстилки и опустошительным пожарам. Что сегодня можно сделать для повышения уровня заповедного озера? — По последним данным Росводресурсов, уже в декабре этого года мы достигнем минимального уровня воды в озере Байкал в 456 метров и окажемся в той же ситуации, которая сложилась в начале этого года. Экстремально низкая водность в озере отмечается в связи со значительным дефицитом осадков в Забайкалье и Прибайкалье. В связи с этим мы уже поручили Росводресурсам готовить ответные меры, в первую очередь изменение нормативных актов, регулировки попусков. Потребление водных ресурсов Байкала сегодня, естественно, находится на минимуме и таким же останется. — Как потушить пожары вокруг Байкала? — Еще весной, когда на селекторном совещании с регионами мы обсуждали подготовку к пожароопасному сезону 2015 года, не раз обращали внимание Бурятии, что регион, в отличие от прошлого года, когда они одни из лучших были в Сибири, не готовился к пожарам в полной мере. До этого у нас такая же ситуация была в Забайкалье, и пока вице-премьер туда не приехал и не провел достаточно жесткое совещание с губернатором, ситуация не поменялась. Зато теперь, хотя погода тоже неблагоприятная в Забайкальском крае, у них нет таких пожаров, как в Бурятии. Вопрос в организации лесной охраны на региональном уровне и ответственности властей. При этом мы не снимаем с себя задачу оказать максимальное содействие региональной власти. В частности, в этом году мы были вынуждены постоянно направлять силы федерального резерва в пожароопасные районы Сибири. Всего в 2015 году проведено 79 перебросок общей численностью 3 035 человек, в том числе ФБУ «Авиалесоохрана» — 47 перебросок общей численностью 1 896 человек. На сегодняшний день в Республике Бурятия работает 1 087 сотрудников парашютно-десантной пожарной службы, в Иркутской области — 445. — Удалось ли решить все проблемы с водоснабжением Крыма? — Сейчас мы совместно с Минстроем России, Советом министров Республики Крым и правительством Севастополя реализуем план по обеспечению бесперебойного хозяйственно-бытового и питьевого водоснабжения Крыма. В целом, можно говорить, что в этом году задача водообеспечения решена. Запасы водохранилищ естественного стока Крыма на сегодняшний день на 86 миллионов кубометров больше, чем за аналогичный период прошлого года. Они составляют около 100 миллионов кубов. — Ведутся ли с Украиной переговоры по возобновлению поставок воды из Днепра? — Насколько я знаю, такие переговоры не ведутся.